Исповедь святого Франциска с Ассизи.
1. Всевышний Славный Боже,
Освяти тьму сердца моего…
3. Дай мне истинную веру,
ясную надежду и совершенную любовь,
разумение и познание, Господи,
чтобы я исполнил Твое святое и истинное призвание. Аминь.
9
Элементы духовного богословия, такие, как исповедь и покаяние, еще
скрыты в личности Франциска и не получили развития «мы перед молящимся,
— поясняет Карло Паолацци, — склоненным над собственным «я», который не
открыл еще освобождающий путь чистого восхваления… но пребывает в жи-
вейшем ожидании света, настаивает на просьбе в молитве, несмотря на то, что
речь идет в высшей степени о просьбе трех теологических добродетелей Павла
(1 Кор. 13:13) — на даре «познания», ориентированном на благодать дела».10
Но важно иметь в виду ту, видимо, вполне очевидную оценку своих духовных
и практических усилий, какую Франциск высказал о себе в конце жизни, в «За-
вещании» (1226): «Мне, брату Франциску, Господь дал милость таким образом
начать покаяние».11 ности религиозного опыта Франциска или, — подчеркивает Г. Дж. Мерло, — в
«понимании, какими являются элементы самосознания, обретенные ассизцем
в духовном опыте «жизни согласно образа святого Евангелия»»12. Поэтому,
очевидно и то, что двадцатилетний путь Франциска в его sequela Christi и есть
покаяние. Более того, поскольку не бывает покаяния без исповеди, то, значит,
его жизнь была посвящена всецело исповеданию веры Христовой и покаянию.
Итак, «Testamentum» является один из последних произведений в реаль- вместе с ним и после него. Но обратимся к иным примерам, лежащим хроноло-
гически между крайними точками двадцатилетия духовной жизни Франциска,
и какие читаются в «Сочинениях».
В «Восхвалении блаженной Девы Марии» исповедально-созерцательный
характер восхвалений пребывает в тринитарной форме: Франциск «ограни-
чивается, — пишет Вайани, — чистым созерцанием образа Марии», в котором
типичным является отсылка к Троице: «избрана [Мария] Святейшим Отцом не-
бес, Которую Он освятил Своим Святейшим Возлюбленным Сыном, со Духом
Святым Утешителем».13
В «Правиле без буллы» (1210) и «Правиле, подтвержденном буллой»
(1223) мы наблюдаем наоборот, обязательную рекомендацию исповедования
и покаяния в братстве Ордена «пусть исповедуют грехи священникам в нашем
Ордене», или в братских отношениях сохраняется их древнейшая практика:
«пусть исповедуют грехи брату… и таким образом покаянные, пусть принима-
ют они тело и кровь Господа Нашего Иисуса Христа».14 Приметными выступают
два письма к верным (fideles) «Письмо-А» и «Письмо-Б», в которых подчеркива-
ется ответственность за неисполнение таинств исповеди и покаяния: «И где бы,
и когда бы, и как бы ни умирал человек, совершивший смертельный грех и не
принесший покаяния и вину свою не загладивший, хотя мог бы сделать это — диавол исторгнет душу из его тела, причиняя столь великие муки и страдания,
что даже вообразить их, не испытав, никому не под силу».15 В комментарии Рай-
мондо Микетти также указывает на тринитарный характер исповедания веры
Франциска: «В первой части [письма], отмеченной ученостью, Франциск изла-
гает и соединяет сущностные содержательные моменты теологической, по су-
ществу, тринитарной концепции», далее идут акценты: на воплощении Verbum
(Христа), Страстях Христовых, на следовании за Христом (sequela Christi), на вы-
боре бедности как совершенной жизни в покаянии и исповеди.16
Итак, в этой тринитарной панораме, ведущей к спасению, присутствуют
как необходимый духовный элемент исповедь и покаяние. И теперь нас инте-
ресует вопрос, в каком же конкретно значении Франциск их употребляет? В ан-
тропологическом вúдении Франциска человек не является предопределенным
к греху или к праведности, но может быть тем или другим, в зависимости от
того, как ведет себя в телесной и духовной жизни. В центре всей христианской
антропологии — Христос, и в этом смысле, следует говорить о христоцентриз-
ме святого, как векторе его религиозности. «В тринитарном «обрамлении»
Франциск созерцает Христа, который для него, прежде всего, Сын Божий», — 13 Ibid, p. 201: Vaiani Cesare, Pref., Saluto alla beata vergine Maria // “Scritti. Testo latino e traduzione
italiana”. Ч. Вайани.17 Франциск был поражен страданием Бога, Который от-
дал за нас Сына Своего и с этого момента в историческом вúдении Франциска
появляется sequela Christi, и уподобиться (conformare) Христу для него — зна-
чит быть учеником Христа по Духу Святому в служении Богу и людям, в просла-
влении Его, в исповеди и в покаянии.18
Есть два понятия: «дух Господень» и «дух плоти» в антропологической
перспективе Франциска. Вайани говорит об их «диалектической оппози-
ции», указывая на их соответствие словам ап. Павла (Рим. 8:13; 2Кор. 10:2–3;
Гал. 5:13–26). Для нас важно указать на то, что исповедь и покаяние святого
предполагаются не где-то в идеальном «духе Господнем» и не где-то в веществе
«духа плоти», но в области сознания поверженного и смущенного человека на
пограничной линии его жизни, и есть узнавание в себе образа и подобия Бо-
жия, отличного от «духа плоти», есть обращение (μετανοω, metanoia) к живому
Христу Спасителю, Богу Отцу и Святому Духу такое, какое сделал когда-то Ав-
густин, а потом обратил в запись.
Что касается аскетических практик исповеди и покаяния, то, по-существу,
они являются вторичными, связанными по большей части с условиями време-
ни и места. Франциск понимает покаяние, «как переворот, который переносит
человека от жизни по инстинкту, сконцентрированной на собственном «я», от
жизни внутренне субъективной и лишенной воли, к руководству Божью», — цитирует К. Эссера Ч. Вайани.19
Но важно подчеркнуть, что переворот как выбор Бога и исповедь Ему
есть разумное действие, есть проявление рациональности sui generis, глубоко
опосредованный внутренним опытом, отличным от традиций знания, рели-
гиозной и культовой практикой. Факт metanoia рассматривается и на других
примерах в современной религиозной философии; есть значительная работа
по начальному движению Кларисс.20